История монастыря: начало
Киево-Николаевский Новодевичий монастырь стоит на берегу реки Суры, на окраине Алатыря. Это юго-восток города.
Поднимаешься от реки по крутому склону — и взору открывается взлетающий в небо корабль. Это и есть женский монастырь.
Алатырь — это город в Чувашии, основанный на месте явления святителя Спиридона Тримифунтского царю Иоанну Грозному перед походом на Казань в середине XVI века: святитель явился царю и предсказал победу, освобождение около 10.000 православных христиан, которые находились в плену у татар. На этом месте, как на алтаре победы, были основаны в дальнейшем мужской и женский монастыри.
Женский Свято-Никольский монастырь позднее был переименован в Николаевский стародевичий монастырь, потому что в XVII веке случилось непредвиденное: в 1639 году в город приехали игумения и насельницы с Киева, бежавшие от поляков.
«В пограничный московский город Путивль «богомолицы пришли ограблены, наги и босы, и голодны, монастырского никакого заводу ничего не осталось». Тогда игуменья отправила челобитную на имя царя с просьбой разместить их в одном из монастырей», — написано в летописи монастыря.
Помыкавшись по матушке России, они остановились со своим бедным скрабом здесь. Это была игумения Покровского Ладинско-Подгорского Новодевичьего монастыря Елисавета, 52 монахини и их духовный отец — игумен Мефодий.
Ладанский Покровский монастырь был основан в 1600 году одновременно с Густынским. Сначала он был мужским и назывался Подгорным.
Основателем его был монах Евфимий — один из трёх монахов, которые вышли из Киевского Межигорского монастыря и пошли распространять православную христианскую веру по Руси. Старший из монахов — Иоасаф — остановился на Густинском острове у Прилук и стал основателем Густинского монастыря, а третий монах Геннадий — на горе между Ладанов и Полонка вырыл пещеру наподобие лаврских и остался в ней жить монахом-одиночкой…
Вся эта местность находилась во владении князей Вишневецких. Решение князя Михаила и княгини Раины (Ирины) основать несколько монастырей на своей территории не было случайным: это была православная семья, сама Раина была двоюродной сестрой будущего митрополита Киевского — Петра Могилы, место закладки одной из обителей — Мгарского монастыря, ей, по преданию, подсказали Ангелы. Раина и дальше всю жизнь свято хранила отцовский завет: «Утверждающий и украшающий церковь утверждает и украшает душу свою».
18 января 1619 года игумен Исаия Копинский, управляющий храмами и монастырями на Левобережье, добился от хозяйки села Ладино — княгини Раины (Ирины) Вишневецкой — разрешения реорганизовать обитель из мужской в женскую. Игуменией стала его сестра Александра.
В монастыре этом находилось два храма:
1) во имя Покрова Божьей Матери (каменный);
2) во имя св. Николая с трапезой и приделом Вознесения Господня (деревянный).
В Ладинском скиту игумен Исайя вместе со своим послушником Геннадием выкопал своими руками пещеру и подолгу жил там.
В 1620 году он был хиротонисан во епископа Перемышльского патриархом Иерусалимским Феофаном III. Из опасения насилия со стороны римо-католиков хиротония в Киево-Братском монастыре совершалась скрытно, ночью, при пении патриаршего монаха. Вместе с другими рукоположенными в то время православными епископами Западнорусской митрополии святитель перенёс все ужасы тяжелого гонения, воздвигнутого на них иезуитами и униатами. Так, 11 июля 1628 года, находясь в Ладинском монастыре, Исайя издал постановление, которым было запрещено покидать монастырь без дозволения…
Спустя почти 20 лет игумении и монахиням пришлось бежать из тех мест. Правящий в то время князь Иеремийя Вишневецкий перешел из православия в католичество (1631 г), нарушив клятву матери не изменять своей вере и не трогать находящиеся в их владениях монастыри. От всего правосл. духовенства Киевский митрополит Исайя обратился с посланием к кн. Иеремии («Поучение князю Иеремии Вишневецкому, отступившему от православия»), убеждая его сохранить православие, но это не подействовало. В ответ униатские митрополиты предлагают сыну княгини Раины Иеремии выслать Исайю из заднепровских монастырей — тот отвечает, что не может этого сделать из-за сопротивления казаков. Наконец, его свергают с митрополии, начинаются переговоры о соединении Церквей и о созыве унийного Собора, о чем узнают братия заднепровских монастырей. Под влиянием этих сообщений насельники Мгарского и Густынского монастырей и инокини Ладинской обители вместе с зависимыми крестьянами (всего ок. 100 чел.) летом 1638 г. бежали в Россию.
В Путивль прибыли монастырский духовник Мефодий и игуменья Елизавета Летинская с 50 монахинями… В Путивль первоначально было направлено 40 сестер со всем монастырским движимым имуществом, а остальные оставались в монастыре. Этот обоз, состоявший из 20 возов, был разграблен … конотопским урядником Крифтофором Сосновским [его отправил кн. Вишневецкий, чтобы вернуть насельников]. После этого сама настоятельница, о. Мефодий и остальные монахини в мирском платье направились в Путивль без имущества. Монахини были размещены в Путивльском Духовом девичьем монастыре, также как и предшествующая группа выходцев из Речи Посполитой. По государеву указу было велено выдать им «корм» на месяц, а Приказ Большого Дворца получил поручение определить монастыри, в которых можно было разместить выходцев на постоянное жительство, поскольку обе группы просили российские власти позволить им проживать вместе и далее.
Монахини, переехавшие из Ладинского Покровского монастыря, первоначально были определены в Брянский Покровский женский монастырь, но для их расселения оказалось мало места и их перевели на жительство в Алатырский Никольский женский монастырь.
В дальнейшем царь разрешил поселиться им в Алатыре, отделившись от Стародевичьего Никольского монастыря. Новый монастырь был назван Новониколаевским Новодевичьим монастырем. Именно сюда, по данным историка В.Э. Красовского, игумения Елизавета из Покровскаго Ладинскаго монастыря принесла большой чудотворный образ Нерукотворного Спаса.
В полученной через месяц царской грамоте (от 1 марта 1639 г.) писалось: «… Есть де на Алаторе место пустовое под городом, под стеною блиско от Силинской башни вверх по Суре реке подле острогу да орешника, что было дано ростовцам детям боярским. И те дети боярские, по нашему указу, взяты в Северск. И ныне то место лежит пусто, ни за кем не записано, копают огороды выездные казаки бездачно. И нам бы их пожаловать, велеть то пустовое место дати под церковь и под келии, и под всякие монастырские обиходы. И отцу их духовному игумену Мефодию и служебницам их поставить двор по блиску того монастыря».
На деньги казны построили церкви св. Николая (1639) и Покрова Пресвятыя Богородицы (1640). Игумен Мефодий привез из Москвы богослужебные вещи и книги, а 6 июня 1640 г. из приказа Казанского дворца прислали для церковного и монастырского «строенья» образа, ризы и книги, в т.ч. «псалтырь учельную» (учебную), «евангилье учительное». Историки так пишут об этом:
Одновременно началось строительство келий, трапезной, поварни, хлебной. В 1640 году обители было пожаловано мельничное место на реке Стемасе и заводь Старица для рыбной ловли: здесь водились крупные лини и караси.
Благодаря близости к реке, в 1666 году обитель удостоилась чести принять двух восточных патриархов — Паисия Александрийского и Макария Антиохийского, которые совершали путешествие по Волге из Астрахани в Саратов, по приглашению государя, Алексея Михайловича, — с направлением далее идти в Москву «водным» или «сухим путем». Патриархам предстояло участвовать в суде над бывшим патриархом, признанным раскольником, Никоном, и в его низложении, но они не должны были знать об этом до своего прибытия в Москву. В Алатыре они остановились 30 сентября 1666 года.
Маршрут движения патриархов постоянно находился под царским контролем. Алексея Михайловича интересовало, не болеет ли кто из сопровождающих патриархов лиц, не испытывают ли они в чем нужды. Ответ приставов должен был успокоить царя: «У святейших вселенских патриархов на стругех дорогою на людей их упадку никакого не бывало и ныне нет . Все люди налицо дал бог здорово».
Разорение и восстановление обители
В 1670-71 гг. Алатырь вместе со своими монастырями снова оказался на пересечении государственных и общественных интересов: в 1670 г. началось крестьянское восстание, получившее наименование Второй крестьянской войны в России. Наибольший размах она приобрела в Поволжье, а из поволжских земель — в Мордовском крае.
В сентябре 1670 года мордва с татарами, чувашами и черемисами пошла на Симбирск, чтобы присоединиться к толпам Разина. Другие толпы мордвы в то же время в сообществе с казаками и русскими крестьянами осадили Алатырь, пошли на город приступом, зажгли одну из башен острога, ворвались в город и разорили его.
При первом же удобном случае, как пишет П. И. Мельников-Печерский, «игумена «посадили в воду», то есть утопили в Суре; монахи выбрали другого — ему та же участь; выбрали третьего — мордва, ворвавшись в монастырь, скинула его с башни, зарезала одного иеромонаха, разогнала остальную братию, разграбила монастырь и, захватив все жалованные ему грамоты, завладела его вотчинами».
Сильно пострадали монастыри Алатыря, священство ближайших сел: их мучили и жестоко убивали, как выступавших против чернокнижника Разина и не желавших поддерживать веру народа в то, что он сам является настоящим царем и патриархом Руси. Так, в народе сохранилось предание, как монахинь Киево-Николаевского монастыря долго преследовали и гнали по дороге от монастыря восставшие казаки с нагайками, как издевались над ними, насиловали и убивали. Историки констатируют, что чуваши потом из рода в род передавали предание о зловещей Елениной горе с погибшей монахиней и сказание о том, что «Стенька Разин в настоящее время живет на острове Ледовитого моря. За его грехи Бог велел ему питаться песком, а для утоления жажды лизать камень. В каждую ночь тело его истребляют разные гадины. Днем он опять полнеет». Предания эти в основном являются заимствованиями из русского антиразинского фольклора и возникли не случайно. Они свидетельствуют о зверствах восставших и о том, что подлинная история потом была переписана в советское время в сторону идеализации образа Разина и увлеченных им людей.
О национальном и социальном составе восставших мы узнаем из письма арзамасского воеводы Леонтия Шейсупова царю:
«Город Алатырь выжгли весь, а воеводу Акинфея Бутурлина, Емельяна Пестрикова и дворян, которые в том городе были, всех порубили без остатку. А выжгли де тот город Алатор и воеводу и дворян порубили бунтовщики, мордва и черемиса и чюваша и воры их жа, помещиков люди и крестьяне… И те, государь, воры, мордва и черемиса, идут к Арзамасу близко»
Был сожжен и разграблен Киево-Николаевский женский монастырь.
Алатырь несколько раз переходил из рук в руки: то здесь хозяйничали разинцы, то его снова занимали царские войска: на помощь городу ринулось московское войско во главе с опытным полководцем, бывшим командующим армией в Русско-польской войне, боярином Юрием Долгоруковым. Спустя несколько лет восстание было жестоко подавлено.
Настало время восстанавливать уже «всем миром» пострадавшие храмы и монастыри. Однако про то тяжелое время до сих пор говорят, что несколько лет не было священников «служить по приходам»: все погибли или скрылись от гонений бунтовщиков в лесах. Даже спустя столетие, ситуация оставалась в этом плане сложной: в начале 1750 г. игуменья Киево-Николаевского монастыря Маргарита с сестрами были вынуждены просить архиепископа Вениамина разрешить их духовнику иеромонаху Варламу, проживающему в Алатыре, поселиться в келье вблизи монастырской ограды для того, чтобы в любое время суток совершать таинства над заболевшими монахинями. Без такого разрешения поселиться вблизи монастыря Варлам не мог.
Объединение обителей
Позднее Новодевичий монастырь оказался прибежищем настоятельницы и сестер Стародевичьего: последний в 1765 году монастырь упразднён, а его храмы превращены в приходские. Более того, позднее Киево-Николаевский Новодевичий монастырь императрица Екатерина II не только не тронула реформой, но даже удостоила своим посещением в 1767 году и пожаловала монастырю ризы, воздухи и пояс из белой шелковой материи с цветами. На каждой вещи имелся вышитый золотом вензель императрицы.
В свою очередь, император Павел Петрович в 1799 году жалует монастырю пахотную землю в количестве 30 десятин, а император Александр Павлович — лесную дачу из удельных дач в количестве 150 десятин. К концу XVIII века в распоряжении монастыря было 226 десятин (это более 220 гектар) земли, мельница и различные хозяйственные постройки.
Историки отмечают при этом интересную историческую деталь, связанную с монастырскими владениями: несмотря на неоднократное пребывание города Алатыря в эпицентре значительных событий, происходивших в России, а именно, восстаний под предводительством С. Разина, Е. Пугачева и ряда других, как свидетельствуют источники, «монастырь за время своего долгого существования ни разу не был разграблен».
Правда, монастырь несколько раз горел. Так, до 1669 года Киево-Николаевский Новодевичий монастырь располагался на реке Сура, однако после случившегося там пожара царь Алексей Михайлович приказал перенести его на возвышенность, немного южнее крепости. В 1690 года обитель вновь пережила страшный пожар, но очень скоро была восстановлена. Храмы и весь монастырь восстанавливали потом всем миром: помогали уездные крестьяне. Так было не раз: монастырь всегда был любим простым народом за искреннее и душевное отношение к каждому человеку, способность делиться последним и сострадание к страждущим.
В XIX в., при игумении Иларии, К. И. Невоструев составил опись монастырского архива. В распоряжении Алатырского Киево-Николаевского монастыря были рыбные ловли, монахини получали ежегодно денежную и хлебную ругу, «имели рыбные ловли». Проживали в обители игумения, 31 монахиня, 237 послушниц.
Монастырь после революции и в советское время
Однако, как и все монастыри России, после революции, обитель подверглась поруганию, а монашествующие — отнесены к «бывшим людям». Так, в Информационной сводке № 5 VI отделения Секретного отдела ГПУ «О церковном обновленческом движении» за период с 15 декабря 1922 г. по 15 февраля 1923 г значится:
Симбирское Епархиальное Управление 23 Января постановило ликвидировать мужской и женский монастырь гор. Алатырь — монахов и монашек перевести в другие монастыри или разойтись домой на жительство. Храмы монастырей обратить в приходские церкви, а жилые здания и хозяйственные постройки, за исключением необходимых помещений для причта, передать в распоряжение советской власти.
Монахини и клирики осуждены и сосланы. Например, в Государственном историческом архиве Чувашской Республики сохранилось дело Апполонова Ивана Николаевича — священника, который 28 лет прослужил в Алатырском Киево-Николаевском женском монастыре. По статье 58-10 постановлением Особого отдела при Реввоенсовете Восточного фронта от 31 августа 1919 года он был подвергнут высылке из Поволжья и прифронтовых губерний без указания срока.
Клирики и монахини обители открыто выступали против новых порядков. Более того, с колокольни обители звонили так в 1919 году, что насельниц чуть не обвинили в том, что они организовали эсеровское восстание. В это время советская власть действительно была на грани свержения в городе…
Агитпоезд, прибывший в Алатырь
В 1919 году Киево-Николаевский Новодевичий монастырь официально был закрыт.
«В 1919 году Киево-Николаевский Новодевичий монастырь был закрыт, а имущество национализировано. В бывших монастырских строениях разместилась женская трудовая артель».
С историей этой артели связан печальный случай из жизни действующего тогда Алатырского епископа Германа (Кокеля): власти Алатыря разрешили служить в храмах обновленцам и григорианам. Григориане, заявив, что вследствие ошибок патриарха Тихона, вмешательства обновленцев и единоличного правления митрополита Петра (Полянского) «попраны права соборности в РПЦ», 22 декабря 1925 года создали для руководства церковью коллегиальный орган — «Временный высший церковный совет» (ВВЦС). Это позволяло по их мнению, восстановить «соборность» в управлении церковью, понимаемую ими как коллегиальность. В итоге 2 января 1926 года ВВЦС, при содействии ГПУ, получил гражданскую регистрацию как законный орган управления Церковью. Приходы в массовом порядке стали примыкать к григорианам, а в скором времени григорианской стала фактически вся алатырская епархия.
«В один из воскресных дней он направлялся на богослужение в Киево-Николаевский монастырь города Алатырь. Но едва он миновал монастырские ворота, как на него со всех сторон посыпались камни – это в него с руганью и поношением бросали монашки. Оказалось, что монастырем завладели григорианцы во главе с епископом Виссарионом (Зориным) [епископ руководил Ульяновской епархией, а Алатырь был ее викарной кафедрой], и они то научили монашек встретить «сергиевского» епископа градом камней»
Митрополит Сергий, вышедший к этому времени из заключения, 1926 года “самочинное собрание, именуемое ВВЦС», предал церковному суду и запретил его членам в священнослужении с устранением от управления епархиями. В числе указанных был и епископ Виссарион — управление поручено было епископу Герману. Тот сделал все, чтобы изгнать дух раскольников из епархии — это у него получилось ценой своей жизни.
После его деятельности Алатырь признает права на управление приходами епископа Иокима (Благовидова) и стойко держится на выбранном пути, несмотря на то, что при поддержке советской власти управляющим Ульяновской епархией снова назначается Виссарион. Епископа Иокима власти обвиняют в создании «Алатырской прогрессивной группы православных христиан». 16 мая 1923 г. комиссией НКВД по административным высылкам по статьям 69, 70, 73, 119 (в редакции 1922 года), был приговорен с группой священников и мирян города Алатырь к 3 годам Архангельского ИТЛ (отбывал в Соловецком лагере).
Не остались в стороне и монахини, проживающие на территории бывшей обители. Так, Маргарита Бурундуковская, игумения Киево-Николаевского женского монастыря (с 1917 года, когда перебралась сюда из Вознесенского женского монастыря Симбирской губернии, который был закрыт и превращен в совхоз) и Анастасия Июнина, монашествующая, перешедшая вместе со своей настоятельницей в Киево-Николаевскую обитель, 16 мая 1923 г. комиссией НКВД по административным высылкам по статьям 69, 70, 71, 74, 119 (в редакции 1922 года) были приговорены по делу «Алатырской прогрессивной группы православных христиан» к 2 годам высылки в Марийскую область. Последняя умудрилась бежать из Сибири, снова быть обвиненной и сосланной.
В 1927 году на Алатырскую кафедру прибывает епископ Митрофан (Гринев), только что вернувшийся из Соловецкого заключения — он тоже мужественно противостоит раскольникам и обновленцам вместе с монахинями и мирянами. Очень много оказывается пострадавшими: обновленцы и григориане активно сотрудничают с НКВД и занимаются доносами. Люди бесследно исчезают. Например, Горюнова Наталия «монашествующая, проживающая в Алатыре», выездной сессией Главсуда ЧССР 7-9 сентября 1931 года приговорена по статье 58-12 к 5 годам исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ). За этими скупыми строками скрывается страшная трагедия, с одной стороны, мужество исповедничества и вера — с другой.
Так, отец Дометиан (Милин), который побывал в это время сначала в Алатырской тюрьме, затем в заточении в Казани, вспоминает:
«Там была машина, которую люди называли «черный ворон». Каждый день вывозили 2-3 машины людей и убивали. Назовут человека по фамилии, прикажут встать около ямы и застрелят. Человек тут же падает в яму. Если кто-либо из прохожих останавливался, то его тоже расстреливали. Убивали и таким образом. Привезут бочку соленой рыбы и поставят во двор. Выведут заключенных и прикажут есть. Голодные люди набрасываются, наедятся и помирают от жажды, так как воду им специально не давали. Бывало, придут и прикажут выйти с вещами. Тогда уже понимали, что ведут на расстрел. Люди начинали прощаться, обниматься, просить прощение. Дошла очередь и до меня. Вывели из камеры, посадили в «черный ворон» в нижнем белье. Доехали до места, стали расстреливать. Как был Господь близок в этот миг! Из глубины души я стал молиться. Осталось всего два человека до меня и вдруг пришли и дали приказ остановить расстрел. Так я остался жив.
Нами, заключенными, заполнили 80 вагонов. Именно наполнили, так как в вагонах были трехэтажные нары. На каждой лежало по два человека. Моя нога на груди другого человека, его нога на моей груди. Клопы, вши — и говорить не стоит. Они кишмя кишели. Для нужды было в вагоне одно ведро. Таким образом мы ехали на Соловки в течение трех месяцев. До Соловков доехали заключенные трех вагонов, остальные все умерли. Когда мы вышли из вагона, мои ноги не шагали. Кое-как мы шли. Нам пришлось идти этапом по снежной, грязной слякоти, по воде. Было очень тяжело идти, поэтому мы побросали все свои вещи, какие у нас были с собой. Где увидим какую кочку, садимся, снимаем обувь, выжимаем портянки и опять шагаем. Когда прошли воды и болота, остановились в тайге. Кругом лес, нет ни одного дома. Среди леса мы сложили сруб, разожгли внутри сруба костер и стали жить».
Одновременно с репрессиями, в 1929 году начинается разрушение монастырских святынь — были снесены главы храмов и колокольня. Так, в справке о состоянии антирелигиозной пропаганде в Чувашской СССР за 1930 год («Красная Чувашия», 1930, 24 февраля) говорится о том, что «никакого надзора» не имела закрытая церковь в бывшем женском монастыре г. Алатырь: газетная публикация зафиксировала «кругом раскрытые» двери, выламывающуюся на дрова внутреннюю отделку, занесенные снегом помещения, к тому же с оставленными скотом «отметками» и т.п.
В 1934 году началась разборка на кирпич монастырской стены. Монастырские постройки, в том числе и храмы, использовались под размещение хлебозавода, профтехучилища, складов Алатырьторга и под жилье. С запада значительная часть территории монастыря оказалась застроенной многоэтажными жилыми домами, с востока — рядом частных деревянных домов. Под жилье, как восьмиквартирный жилой дом, использовалось и здание богадельни», — так описывают этот период краеведы.
В этот период сам монастырь потерял свое прежнее название: его территория, включая 12 объектов — келейный корпус при храме святителя Николая, жилые дома и склады, здание богадельни — получили название Комгородка (Коммунального городка), который нередко упоминался в документах даже вместо названия улицы.
Долгие годы советского безбожия на этом месте просто жили люди, особо не задумывающиеся о том, что место это свято. Поэтому для своих нужд возводили сараи, рыли погреба, держали скотину, собак, хранили разный хлам.
Возрождение монастыря
Возрождение началось только в 1993 году: 11 июля 1993 г. передан Чебоксарской и Чувашской епархии РПЦ. Пришлось это время на игуменство матушки Агнии (Яковлевой) и 10 сестер-монахинь, которые пришли в обитель.
В дальнейшем огромную роль в восстановлении монастыря сыграла игумения Елисавета (Кривошеева) (2001-2020). Матушка с болью рассказывала, что святые стены были разграблены, а в Покровском соборе разместили вино-водочный склад с ларьком, вспоминала:
«И самое страшное, как насмешку, прямо в храме устроили уборную. Почти пять лет землю с оскверненного места сгребали и выкидывали за забор. На карах перевозили ящики с бутылками. Когда начали возрождать храм, деревянный пол сняли, под ним – сплошь осколки».
Отдельной заботой обители стало восстановление иконостасов и реставрация икон.
Сегодня обитель включает Вознесенский и Покровский храмы, а также храм Святителя Николая Чудотворца. Восстановлены сестринский корпус и просфорня, домик игумении и гостиница для паломников, колокольня и богадельня, мастерские и трапезная, обустраивается монастырский скит.
Монастырь является объектом культурного наследия народов РФ регионального значения. (Рег. № 211520290790005 (ЕГРОКН), объект № 2100050000 (БД Викигида)) — одной из святынь России.
Сил физических и финансовых — мало, зато много душевной искренности и чистоты, духовной радости и мужества в молитвах! Бог даст, возродится обитель в прежней красоте и величии!
Фрагмент лекции кандидата исторических наук, Почетного гражданина Алатыря, В.Д. Кочеткова об истоках и развитии монастыря