Сквозь время — Божий зов
Здесь, среди тихих улочек старинного Алатыря, прячется сокровище русской истории и духа — Киево-Николаевский Новодевичий монастырь. Основанный беглыми киевлянами-монахинями в середине XVII века, монастырь прошел долгий путь страданий, побед и возрождений. Эта история напоминает о силе человеческой воли, стойкости веры и способности преодолевать любые трудности ради сохранения духовной традиции.
В XVII веке словно на стыке цивилизаций, судьба монахинь зависела от рокового шага — оставаться на месте или идти вперед. В речи Посполитой главенствовал польский король, на Руси — царь, митрополиты Киевские и всея Руси окормляли Речь Посполитую, а патриарх Московский — русскую землю, не входившую в юрисдикцию Киевской митрополии. На стыке политических и религиозных конфликтов как раз и созревало решение православных общин Руси и Речи Посполитой держаться единой веры. В результате этих тенденций к объединению народов московский патриарх начал духовное окормление Украины официально в 1686 г. Это решение завершило длительный исторический процесс, начавшийся с 1654-1659 годов после включения Украины (Малой России) в состав Московского государства. Именно с этим связано и последующее изменение статуса монастыря — он перестал быть Киевским приделом в 1730 г., когда монастырь окончательно перешел в разряд устоявшихся православных центров в России, с обновленными архитектурными сооружениями. Монастырская жизнь шла в соответствии с уже принятой московской церковной структуры. Недаром прошла и борьба за чистоту веры и независимость от католического влияния. Как на Украине, так и в России монастыри сохранили православие. И во многом это объяснялось собственным мировоззрением, во многом — духовным окормлением.
Когда в 1638 году в ходе польско-казацких столкновений встал вопрос о переселении монашествующих в другое место, сестры Покровского Подгорского монастыря, а также братия Густынского и Мгарского монастырей соборно молились и только услышав Божий зов, одни оставили свои места, а другие были готовы принять мученическую смерть, оставшись на своем месте. Выжили и те, и другие, по молитвам. Одни — распространили свою веру дальше, другие — временно побыв в другом месте, вернулись, а третьим — Князь Иеремия Вишневецкий отменил смертный приговор. В итоге все три монастыря (Покровский, Мгарский и Густынский), подвергнувшиеся гонениям в условиях католической экспансии, возобновили жизнь на своей территории, а часть — продолжила свое развитие на русских землях.
Особое влияние на духовную жизнь сестер и братьев имели старцы. Именно старцы настойчиво просили царя Михаила Феодоровича не разделять общину сестер с Покровского монастыря на Руси. Одним из таких старцев был Иаков, сыгравший важную роль в сохранении целостности монашеской общины. В переписке с царями его имя упоминается потом несколько раз: государи передавали ему поклон и просили молитв о себе.
В 1639 году по указу царя Михаила Фёдоровича монахини вместе с духовником игуменом Мефодием, чёрным попом Еферием, певчими и служебниками были переведены в Никольский девичий монастырь в Алатыре. Так началась история Киево-Николаевского монастыря на его новом месте. Часть монахов из мужских обителей также нашла приют в других российских монастырях, кроме старца Иакова, который решился идти вместе с сестрами Покровского монастыря в Алатырь.
На протяжении многих веков девичий монастырь окормлялся разными священниками, но были среди них и иеромонахи, архимандриты с мужского Троицкого монастыря. Такая духовная поддержка была очень важна, так как обитель переживала не только внешние трудности — крестьянские бунты, пожары, притеснения местных воевод, — но и внутренние испытания: голод, отсутствие необходимых церковных принадлежностей, разрушенное хозяйство. Однако именно в этот период проявились глубокие духовные качества монахинь и их непоколебимая вера в помощь Божью.
Одним из самых тяжёлых периодов стал конец XVII века, когда монастырь находился на грани выживания. В архивных документах сохранилась челобитная игуменьи того времени, в которой описывается ужасающее состояние как храма, так и самой общины:
«Церковь Божия без церковного вина и без свечей, без ладана и без кануна, без кутьи и без просвир стоит долгое время без пения. А они, игуменья с сёстрами и с причетниками, умирают голодной смертью…»
Это обращение к царю датируется 1678 годом и свидетельствует о том, что монахини буквально голодали, а богослужения в храме прекращались из-за отсутствия самых необходимых предметов для литургии. Игуменья обращалась к великому государю с просьбой выдать жалованье по окладам, а также средства на содержание церкви и дрова. Такие челобитные подавались часто, и именно благодаря им обитель могла существовать.
Согласно «сказке» (документ №37), содержание монастыря осуществлялось за счёт государственных доходов — таможенных и кабацких сборов. Размеры жалованья:
- Игуменье Паисии — 8 руб. 20 алтын (≈ 8,75 рубля)
- Старицам (52 чел.) — по 4 руб. 10 алтын (≈ 4,42 рубля)
- Иеромонаху Кириллу — 11 руб. 20 алтын (≈ 11,75 рубля)
- Протопопу и попу — по 7,25 рубля
- Дьякону — 5 руб. 26 алтын 4 деньги (≈ 5,98 рубля)
- Дьячкам — по 5,33 рубля
- Пономарю и просвирне — по 2,5 рубля
Также выделялись средства на хозяйственные нужды: воск, пшеница, ладан, вино, патока, дрова. Всего — около 36 рублей в год только на текущие расходы. Важно: в 1699 году было прекращено жалование восьми работникам, которые теперь «кормятся своей работой». Это может говорить о финансовых трудностях или реформах в управлении монастырями в период раннего правления Петра I.
Кроме того, помогали родственники монашествующих. Так, за 1701 год сохранилась запись, данная пензенским помещиком Фролом Дмитриевым сыном Кологривовым своей сестре, монахине Киевского Никольского монастыря в г. Алатырь Марии Ивановой дочери Сумороковой об обязательстве «внести за нее вклад в монастырь, построить келью, ежегодно обеспечивать хлебным запасом и деньгами взамен отданного ему своего прожиточного жеребья».
В то время в монастыре было 41 келья. В них жили как штатные, так и сверхштатные монахини-старицы по возрасту. Вот сохранившийся список сестер, упомянутых в документах обители, составленных игуменией Паисией. К списку сверхштатных дана приписка, что жалованье на них не дается. Упоминается также казначея Евникия (Евхикия), которая писала «сказку» — это указывает на наличие внутренней администрации и грамотности среди монахинь.
Монастырь обслуживался следующим причтом:
- Протопоп Иван Тимофеев — ранее служил в Преображенской церкви в Казачьей слободе Алатыря, назначен протопопом в монастырь в 1700 году митрополитом Исаем.
- Священник Иаков Деонисиев.
- Иеромонах Кирилл — одновременно духовник монастыря.
- Пономарь Фёдор Яковлев.
- Диакон Матвей Гаврилов и еще семь дьячков.
Это довольно многочисленный штат для женского монастыря, что говорит о высокой церковной активности, регулярных богослужениях и, возможно, важном положении обители в регионе. У каждого из священнослужителей есть дети, что указывает на то, что они — секулярные священники, а не монашествующие. Это соответствует практике того времени: протопопы и попы могли быть женатыми, но служили в монастырях, особенно если те были приписаны к епархии. У дьяконов Семенова Андрея и Гаврилова Матвея, а также пономаря Яковлева Федора в монастыре, вероятно, находились родственники: старицы Семенова Каптелина и Гаврилова Евдокия, Яковлевы Наталья, Пелагея и Голендуха. Как уже было сказано ранее, родственники помогали монастырю. Однако его экономическая зависимость от государства делала его уязвимым в условиях начавшихся петровских реформ.
В таких условиях удивительным был приезд императрицы Екатерины II в Алатырь. После ее посещения женской обители монастырь получил не только много ценных подарков, но и каждой сестре стало выдаваться жалованье. Такой привилегии не имел ни один заштатный монастырь.
Несмотря на заштатный статус, монастырь процветал в последующие столетия. К концу XVIII века он стал одним из крупнейших хозяйственных комплексов региона. Основное содержание было за счет пожертвований, хозяйственной деятельности монастыря и вкладов родственников монахинь. Так, известно имя монахини Софии, которая происходила «из персидской нации»и после смерти брата, воеводы в Сызрани (титулярный советник С.В.Борковский), получила по наследству движимое и недвижимое имущество, владеть которым ей не полагалось. Она передала его в наследство двоюродным братьям, которые стали благодетелями монастыря. Монахиня же София жила в обители в одной келии вместе с простой крестьянской девушкой Матреной, родственницей московского купца первой гильдии А.И. Новикова.
Реконструкция с помощью нейросети на основе дореволюционных фотографий
В 1892 г. благочинным женского монастыря был назначен настоятель Троицкого мужского монастыря арх. Мефодий. Его духовное окормление поддерживало нравственный дух обители. Все события в жизни монахини считали происходящими по воле Божией. Это находило отражение в их образе жизни и восприятии происходящего: они считали, что всё, что случается, — ко спасению и что Господь через радости приносит утешение, а через скорби — укрепляет дух.
Примером такой духовной стойкости может служить история рясофорной монахини Матроны (Максимовой-Дуденковой), относящаяся к началу XX века. Эта женщина в детстве потеряла один глаз из-за оспы, а в 1902 году — и второй. Оставшись полностью слепой, она не отчаялась, а обратилась к молитве и покаянию. По её собственным словам, ей явился старец — схимонах Вассиан, образ которого она потом узнала в мужском монастыре, где он был похоронен. После молитвенного обращения к его мощам и помазания маслом из лампады её зрение чудесным образом восстановилось. Этот случай стал ярким свидетельством действенности святых молитв и силы веры, которое до сих пор передаётся в устной традиции монастыря.
В ночь на 30 января 1903 года, накануне праздника трёх святителей, ей в сонном видении явился старец схимонах Вассиан следующим образом. Будто она, входя в церковь мужского монастыря, была подозвана каким-то старцем-монахом, который попросил её свести его в пещеру. Когда же она привела старца в пещеру, он велел ей приложиться к гробнице и веригам, а его поставить по правую сторону гроба, сказав, что жить ему здесь хорошо. Как только она приложилась со слезами, тотчас и проснулась. Утром Дуденкова рассказала сон свой живущей с ней монахине, после чего они решили, что нужно просить об исцелении святых молитв схимонаха Вассиана.
В этот же день Дуденкова, совершенно слепая, в сопровождении послушницы Марфы, пришла в пещеру схимонаха Вассиана и, приложившись к гробнице и веригам, помазала глаз маслом из лампады схимонаха Вассиана. Вдруг её левый глаз начал немного видеть, и она узрела на том месте, где в сонном видении поставила монаха, портрет, на котором изображен был тот самый старец-монах, которого она провожала в пещеру. Это изображение старца схимонаха Вассиана в пещере на сем же месте и поныне стоит. Больная, взяв масла из лампады схимонаха Вассиана и пользуясь им в течение трёх дней, совершенно прозрела, стала хорошо видеть, как и до болезни. После совершенного исцеления она отслужила панихиду по схимонаху Вассиану и поныне благодарит Бога и угодника Его».
Также важно отметить, что в монастыре всегда особое почитание преподобного Вассиана, чья рака не только находилась в мужском монастыре, но и при жизни он приходил под гору за женской обителью помолиться в уединении. Говорят, что у него была здесь своя пустынька, в которой он вырыл себе для молитвы пещеру. Естественным образом можно предположить, что сестры женской обители могли приходить к нему со своими скорбями, находясь недалеко от его пустыньки. Духовное окормление старцев с мужского монастыря также способствовало тому, что все события, даже самые страшные, воспринимались как дар Божий, направленный на духовное возрастание.
К концу XIX века монастырь достиг своего расцвета: в нём насчитывалось более 200 монахинь и «белиц» (женщин, живших при монастыре, но не принявших монашеский постриг), а общее число проживающих в монастыре доходило до 260 (по некоторым данным до 300). Они происходили из разных сословий: дочери купцов, мещан, крестьян, а иногда и обедневших дворянок.
Дореволюционная фотография обители и насельниц
На дореволюционной фотографии насельниц можно заменить различия в их одеянии. На этом фото видны два типа монашеских головных уборов: круглые головные уборы с длинной мантией и остроконечные колпаки без мантии.
Фотография с насельницами женского монастыря на р. Суре
Остроконечные шапочки у послушниц до революции шились из черного плотного материала, чаще всего фетра, иногда бархата или парчи для праздничных случаев. Основой была круглая или овальная верхняя деталь и боковая часть, сшитые вручную, придававшие головному убору форму вытянутого конуса. Края могли быть укреплены тесьмой, внутри иногда вставлялись прокладки для сохранения формы. Такие шапочки надевались без поддевания платка или апостольника, так как для послушниц до пострига форма облачения была попроще и отличалась от одежды монахинь. Это позволяло отличать статус в монашеской иерархии и подчеркивало, что послушницы не имели полного монашеского пострига. Похожие фотографии и изображения послушниц в таких шапочках встречаются в архивах и музейных коллекциях, а также на старинных картинах и иконах, которые можно найти в цифровых коллекциях Русского музея, Третьяковской галереи, Российской национальной библиотеки и других хранилищах церковного искусства и дореволюционной фотографии.
В Киево-Николаевском Новодевичьем монастыре Алатыря монахини и инокини, послушницы, умели делать многое: было большое количество мастерских и послушаний. Так, схимонахиня Селафиила вспоминает об одной монахине дореволюционного периода так: «Это была монахиня с детства. Отец многодетного семейства привез в монастырь на телеге 13-летнюю девочку, со всем приданным: мешками зерна и сундуком тканей. Сызмальства девочка привыкла к труду, прошла все послушания. Потом, как стала монахиней и ее выселили с монастыря, вернулась в родную деревню — своими руками построила деревянную избу и стала в ней жить. Как надо было помолиться об исцелении и почитать Псалтирь о здравии или упокоении, то звали ее — «Теть айя» («кадайке ава»), что в переводе означает «девица, не вышедшая замуж». Так и запомнилась она всем — тем, что молилась и не унывала, хотья и прожила долгую жизнь до старости».
П.М. Цветницкий, священник монастыря, так писал о таких насельницах: «Не соблазняйтесь никогда мирскими нападками на монастыри и монашествующих о бесполезности монашества… Вот посмотрите, как возвышают, как улучшают человека монастыри! Вот перед нами благонравная, степенная, вежливая инокиня. Кто и что ее облагодарил? Монастырь. Облагородят ли так, возвысят ли так человека все эти народные театры, народные чайные и тому подобное, на что, скажем кстати, приносятся некоторыми немалые и немалые материальные жертвы. Так чего бы вы еще хотели большего от монастыря?». Этот священник вел женскую церковно-приходскую школу при монастыре. Его благословение звучит как завещание: «Верь, что через школу, воспитывающую будущих матерей семейств в духе христианского просвещения и благочестия, ты воздвигнешь и себе, и обители памятник среди получивших в ней христианское просвещение и тем возвысишь обитель среди населения. Господне благословение да пребудет над тобою и всеми вами!» — писал он в письме игумении Лидии. Впоследствии он был репрессирован.
Вскоре наступило новое испытание — советский период, репрессии, закрытие монастырей, ссылки и тюрьмы. Многие монахини, инокини и послушницы были арестованы или сосланы, некоторые погибли.
Те, кто вернулся, доживали свой век рядом с обителью, ожидая её возрождения. Часть после возвращения была отправлена в Келейный поселок, на лесозаготовки.
Эта эпоха скорбей и испытаний дала примеры невероятной духовной стойкости, веры и любви к Богу и ближнему. Именно в эти годы сформировался уникальный духовный стиль обители, основанный на смирении, послушании и доверии Промыслу Божию. И снова старцы сказали свое слово и поддержали обитель. После того, как монастырь был возвращён Русской православной церкви в конце XX века митрополит Варнава — один из почитаемых современных старцев — особо внимательно заботился о женском монастыре. Мужской был сильно разрушен, не было даже где служить, а в женском службы совершали в полуразрушенных храмах.
Многие и сейчас помнят и чтут Владыку, митрополита Варнаву, заложившего школу монашества. Под его духовным руководством монастырь переживал этап возрождения и укрепления. Владыка воодушевлял насельниц и игумению, подчеркивал важность монастыря как центра православной веры и духовной жизни в регионе. В последующем при освящении Покровского храма он скажет такие слова: «Этот храм простоит до конца света. В нем особая благодать и явное присутствие Матери Божией!»
Владыка Варнава пробирается заснеженной тропинкой к игуменскому домику в обители
Посещение митрополитом Варнавой и епископом Феодором обители в 2013 году
По благословению владыки Варнавы перед входом в Киево-Николаевский Новодевичий монастырь посадили каштан. Владыка сам привез 3 каштана издалека, с юга, и сказал посадить перед обителью и келейным корпусом, как свое благословение. Теперь каждый входящий может войти в монастырь и помянуть старца, попросить его молитв и благословения.
Каштан подрос и превратился в огромное могучее дерево. Монастырь тоже окреп. В нем жили и живут удивительные люди, которые своими руками — физически и духовно устроили обитель.
Первые шаги к возрождению были положены небольшой группой монахинь. Ими руководила игумения Агния, которая стала первой настоятельницей возрождённого монастыря. Современная история монастыря ведет свой отсчет с 2 монахинь, начинается с игумении Агнии и ее келейницы, с иерея, а потом и игумена Гервасия.
Потом пришло еще 8 сестер.
Затем одна за другой сменились еще две игумении. Настал черед монахини Елисаветы, которая очень много сделала для восстановления монастыря. Матушка Елисавета приняла монастырь в плачевном положении: храмы оставались разрушены (кроме Никольского), келейный корпус требовал капитального ремонта, есть было нечего — монахини голодали. Поэтому приходилось на телеге ездить по окрестным селам и собирать пожертвования хотя бы в виде мешка картофеля или оконных рам, мешка известки или кирпичей. Матушки развели огородики и стали выращивать овощи прямо на территории обители, а не только на скиту.
М.Серафима хлопочет с огурцами, закрывает банки на зиму
Восстановление храмов снаружи и внутри: бригада Любови
Для восстановления храмов была заведена традиция делать «именные кирпичики» с именами жертвователей, которые потом использовались в закладке стен. Мимо них долгое время ходили монахини с крестным ходом вокруг обители каждый вечер — пока все храмы не были восстановлены.
Особую роль в становлении духовной жизни женского монастыря сыграл архимандрит Иероним (Шурыгин) — настоятель Свято-Троицкого мужского монастыря в Алатыре, который приехал в Алатырь иеромонахом.
Игумения Елисавета с некоторыми сестрами на памятной фотографии в Свято-Троицком монастыре Алатыря
О. Иероним в своей обители
Отец Иероним начал свою духовную жизнь в Псково-Печерском Успенском монастыре в 1976 году, поступив туда послушником. Он находился под духовным окормлением архимандрита Серафима (Тяпочкина) и был духовным чадом архимандрита Иоанна (Крестьянкина), затем служил на Афоне, в Иерусалиме, и, наконец, благодаря владыке Варнаве оказался в Алатыре.
Благословение о. Иеронима сестрам и послушницам обители
Монастырская община сегодня
В постсоветское время Бог словно собрал обитель заново. Сначала люди тянулись к м. Агнии, потом так же потянулись к м. Елисавете, потом ко второй Елисавете. И у каждой сестры своя история, о том как их призвал Господь через людей, через голос совести, через желание посвятить свою жизнь Богу.
Например, первая благочинная — М. Соломония родом из Челябинска, в миру была модельером, в монастыре потом послушалась как швея. Была общительной, хорошо ладила с людьми, поэтому стала благочинной монастыря. Ее запомнили как хорошую и щедрую хозяйку. «Как так, нет у тебя подсвечника? Считай, что есть. Сейчас принесу», — утешала она одну монахиню. Матушка следила, чтобы у всех сестер было все необходимое — иконы, подсвечники, книги.
Другая матушка — М. Арсения — еще при жизни в миру заведовала магазином — эти навыки ей пригодились потом при организации хозяйственной работы в монастыре. Матушка «в горящую избу войдет» и «коня на скаку остановит», как сказал бы о ней Н.А. Некрасов, послушается и сегодня завхозом, отвечает за складские помещения и стирку. Благодаря ей смогли устроить душевую комнату для монахинь. Матушка смогла собрать пожертвования на нее, даже попадая в смешные и нелепые ситуации: например, в одном крупном монастыре она, с трудом передвигаясь по дороге, упала и кубарем подкатилась под ноги к игумену монастыря и стоящим рядом с ним монахам и паломникам. Встала, отряхнулась и… попросила пожертвования. «Нашла подход», — отшутилась неунывающая матушка. Конечно, ей помогли.
Особенно важно, что в XXI веке обитель не только восстановилась физически, но и духовно: в монастыре возрождены традиции схимонашества, которыми славился Киево-Николаевский Новодевичий монастырь на протяжении всей своей истории.
В обители приняли постриг в схиму:
- Схимонахиня Дария (преставившаяся).
- Схимонахиня Руфина (преставившаяся).
- Схимонахиня Марфа (преставившаяся).
- Схимонахиня Иоанна (преставившаяся).
- Схимонахиня Фотиния.
- Схимонахиня Силуана, принявшая постриг в 2024 году.
- Схимонахиня Селафиил, также постриженная в 2024 году.
Расскажем о некоторых из них. У многих из матушек монастыря яркая и удивительная судьба, которая стала примером Божьей милости и провидения.
Схимонахиня Дария
По благословению владыки Варнавы в обитель пришла будущая схимонахиня Дария. Родом она из Алатыря, мордвинка. Была поваром у Владыки Варнавы, отличалась простотой нрава. Другой сестре он не благословил перейти в другую обитель, подчеркивая, что здесь ей будет лучше. Так и случилось.
Матушка Рахиль (схимонахиня Руфина)
В миру будущую матушку звали Мария, родом из Татарстана, жила в Буинском районе. Была она быстрая и расторопная, никогда не унывала, но времена были тяжелые. Мария своими руками, из шлака, построила хибарку для семьи, в котором они и жили потом. Муж часто и много пил. Однажды он напился и безобразничал — жена не выдержала и дала ему в сердцах сильную затрещину — на щеке остались царапины и показались капли крови. Муж побуянил, да заснул — прилегла и она. Ночью видит сон: стоит она в очереди к святому роднику, около которого стоит большая икона Спаса Нерукотворного. Подходит Мария к нему ближе и в ужасе видит, что его щека кровоточит, как от сильного удара. Видны царапины. Женщина спрашивает: «Кто ударил Тебя, Господь мой?» — «Ты», — ответил он кротко и посмотрел ей прямо в глаза». Мария проснулась и поклялась никогда больше не поднимать руку на мужа. Между тем, он мог так буянить, что она убегала в Духову рощу неподалеку от Алатыря, спасаясь от преследования разгоряченного мужа и утешаясь в молитве. Второе чудесное явление, связанное с мужем, Марии было наяву. Пришел домой он в непотребном виде, набедокурил в квартире, упал. Сидит жена на кровати и ругает валяющегося на полу супруга последними словами — мол, «скотина ты» и др. Вдруг видит: сидит рядом с ней бес, страшного вида, ухмыляется при каждом произнесенном слове и подпрыгивает от радости. Испугалась Мария и прекратила ругаться. Горячо взмолилась, испугавшись вида нечистого. Через несколько часов молитвы бес повалился лбом оземь, превратился в кусок сырого окровавленного мяса и исчез. Муж проснулся от сильного звука, проворчал: «Дура, ребенка уронила!» — и снова захрапел. Однако с тех пор Мария перестала и ругаться, никогда потом в жизни не только на мужа, но и на любого человека не поднимая голоса. Ко всем относилась приветливо и ласково. Муж называл ее «Машка – монашка».
Муж категорически отказался заводить третьего ребенка, но Мария сохранила ему жизнь и родила — отец не пришел в роддом, раздосадованный строптивостью жены. Встречал их средний сын, который увидел маленький сверток и закричал: «Красивая! Наша!» Жили бедно, но дружно. Однако муж-электрик скоропостижно скончался, получив разряд электрического тока во время короткого замыкания. Осталась она одна. Просила бывшего начальника конторы мужа оформить смерть как несчастный случай, но он отказал. Вскоре погиб его сын — и начальник пришел к вдове просить прощения, потому что воспринял это как знак свыше, как наказание от Бога. Конечно, она простила.
Было тяжело, но вдова не унывала. Была жизнерадостной и сострадательной к заботам других. Однажды все односельчане ушли на работу, а она, тоже спеша куда-то, заметила, как трехлетний малыш вскарабкался на колодезный сруб — прикрывающая его фанера разъехалась в стороны и мальчик провалился. Не раздумывая, Мария с разбега бросилась за ним в колодец. Потом очень тяжело поднималась с малышом в одной руке, упираясь ногами в деревянный сруб напротив. Некому было даже сверху помочь — выбрались на молитве к Богу. Молитва оказалась незаменимой помощницей во всех трудных ситуациях. Особенно для Марии запомнился случай, когда с подругой они вынесли с работы мешок сахара — их поймали и судили. Будущая матушка так слезно молилась святому Николаю Чудотворцу, прося помиловать ее и детей-сирот, что случилось чудо: подруге дали два года и осудили, а ее … просто отпустили. Славя Бога и радуясь помощи святителя, будущая матушка получила главный урок в жизни: «Что бы ни случилось, надо молиться! Бог поможет!»
Решение уйти в монастырь Мария приняла, уже вырастив детей. Однажды наяву увидела в небе огромный светящийся крест, который сверкал во все стороны. Крест стал спускаться к ней с небес, уменьшаясь в размере, пока не опустился в раскрытые ладони. Потом растаял. Мария поняла, что пришло время оставить мирскую жизнь. Накануне Благовещения Пресвятой Богородицы ее постригли с именем Рахиль. Матушка помогала восстанавливать храмы и монастыри в Алатыре. Она и в монастыре привыкла много трудиться, была очень шустрой и многое успевала сделать, на ее лице всегда была кроткая улыбка. Никто не помнил, чтобы она когда-нибудь повысила голос на кого-то или раздражалась. М. Селафиила рассказывала, как еще во время игуменства матушки Тавифы, когда обитель только восстанавливалась и было особенно тяжело, неутомимая и подвижная м. Рахиль умудрилась успешно съездить в Москву и собрать большую сумму на восстановление обители. Никто не мог понять, каким образом ей, неизвестной никому монахине, это удалось. И так было не раз. Оказалось, что матушка договаривалась в обмен на временное проживание в одном из богатых обителей Москвы каждый вечер мыть там все туалеты. Зато матушке разрешили днем просить там подаяние. Скромная матушка об этом никому не рассказывала, зато привозила в родную обитель суммы, необходимые для пропитания. «Бог никогда не оставит и поможет!» — говорила она. Всем старалась помочь, чем могла. Особенно любили ее челябинцы. Специально приезжали в паломничество в монастырь, поговорить с матушкой и утешиться.
Посвятив свою жизнь Богу, матушка стала образцом смирения и подвижничества, пламенной молитвой. Многие сестры вспоминают, как матушка вставала ночью на молитву и несмотря на возраст клала поклоны в холодной келье (она специально не давала утеплить ее). Особенно любила она уходить на молитву в свою «пустыньку» — за 4 километра от обители — в Духову рощу на берегу реки Суры. Делала это она тоже ночью, к утру возвращаясь на полунощницу в монастырь, а затем шла на послушания. Научившись молиться всю ночь, она постепенно начала овладевать и непрестанной, сердечной молитвой, молясь обо всех, о всем мире.
Согласно устному преданию, в Духовой пустыни молились отшельники, чьи имена не вошли в летописи, но чья вера укрепляла алатырскую землю. Для схимонахини Руфины это было место силы, где молитва поднималась к Богу особенно чисто.
Ночная молитва — традиционная практика православного подвижничества. Ночь — время тишины, свободное от суеты, когда душа особенно восприимчива к Божественному. Для схимонахини, живущей в строгом посте и постоянной молитве, поход в рощу был продолжением монашеского устава, стремлением к уединению и беседе с Богом.
В монастыре мать Рахиль послушалась в алтаре, была алтарницей. Она очень любила это послушание и считала его благословением от Господа. «Ррахиль! Ррахиль!» — так звали ее каждый раз голуби, усаживаясь со стороны решетки на подоконники в алтаре. Матушка не могла пройти мимо них и часто кормила птиц.
Матушка Марфа
Мать Марфа происходила из богатой семьи Романовых, которая занималась разведением коней — и в ней свято чтился царский подарок — серебряная голова коня, переданная в благодарность за прекрасных лошадей. Спустя некоторое время их род обеднел. Машенька — будущая схимонахиня Марфа, родилась лилипуткой, и слезно потом молилась вместе с мамой перед образом Почаевской Божией Матери, чтобы подрасти хоть немного. Чудо это случилось. Однако подросшую девушку, уже выпускницу школы, заметил приехавший в город цирк лилипутов — они пригласили ее, задорную и яркую, выступать вместе с ними. Мария, имея прекрасную память и харизму, сразу завоевала популярность у публики — в составе цирковой труппы она странствовала по городам нашей страны около двух лет, пока, уже во время Великой Отечественной войны, не встретилась в военном госпитале, где они давали концерт, с живым святым — Лукой Войно-Ясенецким: «Ты что здесь делаешь? Тебе здесь не место, ты монахиня, убегай!»
«И в ту же ночь она убежала. Товарными поездами, как могла, добралась до Саратова (сама она оттуда) и там узнала, что ее везде ищут, так как она была весьма известной артисткой … », — рассказывала про нее схиигумения Елисавета.
После этого она бежала оттуда прямо по рельсам, пешком, спасаясь от розыска со стороны цирковой труппы, и благодаря постоянным молитвам ко Пресвятой Богородице чудесным образом выросла с 90 см до 140 см, получив возможность вести полноценную жизнь. Так, во время войны она успела полетать на «кукурузнике» в качестве дозорной (здесь пригодился ее маленький рост) и оказаться среди «ночных ведьм», которых, как огня, боялись фашисты, поработать после войны кассиром и билетершей в кинотеатре, Марию все больше занимал вопрос своего духовного пути и спасения души.
«И опять товарняками перебралась в Казахстан, где была община во главе с бывшим там в ссылке архимандритом Кириллом, человеком очень высокой духовности. Потом его перевели в Ригу – и она за ним», — продолжает свой рассказ схиигумения Елисавета.
Она поехала к старцу — им оказался Кирилл Бородин (граф Карл Габсбург, приемный сын Бородиных), духовное чадо старца Севастиана Карагандинского (Фомина).
Старец Кирилл обладал даром изгонять бесов и занимался их изгнанием по благословению отцов Псковско-Печерской обители. Когда старец лечил людей, то будто бы отдавал им свое здоровье, чтобы они выздоровели. Он не щадил себя, но любил людей и заботился о них. Люди выздоравливали, а старец получал новый букет болезней. Но он не унывал и не печалился о том перед Богом. Значит, такова Воля Божья – слава Тебе, Господи! Старец принял будущую монахиню и сказал, что больше никогда ее не отпустит. Старец Кирилл Бородин называл м. Макарию «самой большой монахиней России», ласково намекая на ее маленький рост и сильный монашеский дух. От него матушка многому научилась, в том числе, вести себя как блаженная, смиряясь и шуткой отгоняя помыслы уныния от других людей. «Ать-два! Ать-два!» — командовала она, завидев унывающую сестру и браво маршируя от келейного корпуса к Покровскому храму.
М. Макария с м. Венедиктой
В монастыре матушка несла послушание швеи и обладала уникальной способностью доставать выкройки для церковных облачений, редкие для того времени материалы для священнических одежд. Ей помогали в этом люди, с которыми она познакомилась, путешествуя по России в составе цирковой труппы. Все ее любили и старались чем-то помочь. Матушка откликалась взаимностью — для каждого была готова конфетка в кармане или с любовью переписанная молитва, поздравительная открытка или просто доброе слово и светлая улыбка.
Стихи-поздравления, сочиненные м. Макарией, будущей схимонахиней Марфой
В схимонашестве она получила имя Марфы, но характер ее остался прежним. Молиться только больше стала и юродствовать. Сложно было отгадать, где матушка юродствует, а где — что-то забывает или путает по старости. Возможно, она делала это намеренно.
Однажды сестры заметили, как после литургии, вслед за сгорбленной и уставшей схимонахиней Марфой еле идет матушка Иоанна — другая известная схимница и легенда монастыря, — и плачет.
«Почему ты плачешь, матушка?» — спросили ее.
«Да как же мне, грешной, не плакать? Схимонахиню Марфочку вон, Пресвятая Богородица идет и впереди под ручку ведет, а я, многогрешная, сзади плетусь», — ответила она.
Перед смертью, за день до нее, вышла из келейного корпуса, села под раскидистой грушей и несколько часов сидела неподвижно, молилась. Матушка словно находилась в другом измерении. Потом очнулась, тихо пошла к себе в келию. На следующий день умерла.
Матушка Иоанна
Стоит отметить, что Анна была человеком удивительного смирения. Она действительно плакала о своих грехах, без всякой зависти смотрела на других, так как привыкла думать только о своих недостатках. Это был еще одна удивительная душа, светлая и чистая.
Схимонахиня Иоанна (в миру Анна) жила в верующей семье, мама научила ее с детства молитве. С детства Анна чувствовала поддержку Бога и в будущем хотела послужить Ему. Не раз она рассказывала о том, как молитва спасла ей жизнь. Вот два из них.
В девичестве, лет 16, Анна работала в колхозе телятницей. Однажды ее послали в город, сдать телят – возвращалась на телеге через проселки и лес, вместе с несколькими забракованными телятами. Стемнело, наступил вечер. Откуда ни возьмись, телегу окружила стая волков — их было около 10 – в темноте только светились их глаза, предвещая страшную смерть. «Помню только страшные глаза волка, смотрящего на меня, и как я вскрикнула, прося помощи у Бога», — вспоминала матушка о чуде спасения от страшного зверя. Анна прямо с телеги бухнулась оземь и, не поднимая головы, взмолилась Божией Матери. Когда, спустя какое-то время подняла голову, то никого уже рядом не было.
Другой случай был на дороге в лесу. Телега, на которой она ехала, чуть было не опрокинулась, поскольку лошадь на бегу наткнулась на огромную ветку свалившегося дерева. Они должны были перевернуться и свалиться вместе с лошадью, но этого не произошло… Остановила молитва, вырвавшаяся из уст: «Господи, помоги!» Ветка словно невидимо прошла сквозь них, сквозь лошадь, сквозь телегу, оставив на всю жизнь ощущение присутствия Божия в жизни человека. Никто не упал, никого не пострадал. Когда Анна вышла замуж, то стала жить в Челябинской области в г. Копейск. У нее было 7 детей. После смерти мужа она стала часто ездить в паломнические поездки.
Однажды матушка поехала в паломничество – и застряла на одном из вокзалов. Люди ждали в очереди за билетами несколько суток – уставшая Анна поняла, что сил у нее на это не хватает. Он взмолилась Божией Матери, отойдя от кассы на несколько шагов после своих расспросов. Вдруг кассир протягивает ей один билет: «Один. Последний». Матушка добралась до Лавры. Очень любила Киево-Печерскую обитель. В одну из таких поездок приехала в Лавру, а народу – тьма. Не подступиться не то, чтобы в храм войти, но и на территорию обители. Стоит она в очереди и истово молится своей любимой Пресвятой Богородице – показался лик и образ Самой Пречистой в воздухе перед ней. Вдруг толпа расступилась – прямо к ней направляются два милиционера, которые провели ее по узкому коридору среди людей, завели сначала в Лавру, потом в один из храмов. Так матушка смогла прикоснуться к святыням.
В одной из поездок она встретила блаженную старицу. Та научила ее читать молитву «Всемилостивой Божией Матери». Согласно свидетельствам, молитва была открыта в 1928 году монаху Сампсону, который получил её во сне от самого преподобного Серафима Саровского. Этот святой явился ему в ночь перед арестом. Святой Серафим медленно прочитал Сампсону текст молитвы и наказал читать её каждый день и распространять, заверив, что это спасет его в грядущих испытаниях. Именно эта молитва помогла Сампсону выжить в условиях пыток во время допросов (так, старец рассказывал, что одним из испытаний было стоять вместе с другими людьми, запертыми в клетке, среди стаи разъяренных голодных крыс в подвале НКВД — к утру от них оставались одни обглоданные кости, но батюшку хранила молитва Пресвятой Богородице: «только за пятку одна крыса укусила», вспоминал он потом) и потом, во время страшных лагерей НКВД, где он провёл 18 лет тяжёлых испытаний.
Такое необычное происхождение объясняет, почему эту молитву не встретишь в традиционных молитвословах — она была хранилась в тайне и передавалась устно или в рукописях, а затем стала известна более широкой публике благодаря тем, кто узнал о её чудодейственной силе. Молиться «Всемилостивой» матушку благословили 24 раза – так она и делала всю последующая жизнь. Так благословила своих детей и внуков, так наказывала своим духовным детям – паломникам в Киево-Николаевском Новодевичьем монастыре.
Близость Бога ощущалась все сильнее, возникло желание посвятить свою жизнь Богу. Сначала матушка вместе с подругами помогала монастырю прав. Симеона Верхотурского. Как-то они собрали много пожертвований для стройки и купили несколько ящиков гвоздей в монастырь, отвез их сын, а потом ее подкосила тяжелая болезнь. И тут матушка видит странный сон: «Вижу, что мы в каком-то темном месте, а наверху свет. И вдруг в этой темноте кто-то начинает забивать гвозди словно в стену, мы покарабкаемся по этим гвоздям, словно по лестнице и выходим из этой темной пещеры на свет». Обе подруги восприняли этот сон как предупреждение о том, что надо исправлять свои грехи, что-то менять в своей жизни, и служить Богу, ибо добрые дела спасают из ада. Не раз еще они собирали средства для восстановления монастыря, а сын Алексей также помогал отвозить необходимое в монастырь. Собирая в дорогу, мама наставляла его: «Ты всегда молись праведному Симеону!»
Будущая матушка много паломничала. Садилась на любой автобус — и куда он уезжал, там искала святые места. Были и целенаправленные поездки, но матушка больше ценила, если они совершались по обету — пешком и с молитвой. Часто, по благословению, организовывала небольшие паломнические группы — и помогала другим в посещении святынь России.Так она оказалась в городе Шуя Ивановской области. «Ну вот, наездилась!» — сказал ей будущий духовный отец. Ее духовником стал иеромонах Софроний. Мыла там келии, радовалась близости к святым. Ее любили и отпускали в паломничества. В одной из паломнических поездок вместе со своей подругой приехала в Алатырь, они пошли на вечернюю службу в Троицкий монастырь, где служил о.Иероним. Встали в очередь на елеопомазание, и тут подходит сам батюшка и радостно говорит: «Вот Иоаннушка пришла. Я тебя давно тебя жду». Так матушка осталась в Алатыре, сначала трудничая в мужском и приняв постриг с именем Анастасии, а затем перевелась в женский монастырь, где ее впоследствии постригли в схиму с именем Иоанна.
Со временем матушка стяжала дар непрестанной Иисусовой молитвы, особенно она любила молиться по ночам. На ее кровати всегда лежал коробок спичек или счетных палочек, чтобы иметь возможность отсчитывать сотницы по четкам. Если ее кто-то прерывал, она не роптала, спокойно откладывала палочку и затем молилась снова 100-200-1000-2000. Сохранились воспоминания м. Иларии о том, как матушка ломала по особому спички — самая короткая, половинка. Откладывая их на стуле или кровати рядом с собой, она вела счет молитвам, не отвлекаясь на это. С тех пор сохранился потертый стул, который сестры так и не дали обить заново, как память о матушке. Кто знает, сколько времени она пребывала в молитве, неизвестно точно, но это возможно лишь при живом общении с Богом.
Однажды ее сын, Алексей прямо на дороге, ночью, попал в затруднительное положение — машина поломалась и остановилась, рядом ни души в поле. Он попытался починить неисправность, но сильно разбил голову, выбираясь из-под автомобиля в темноте. Окровавленный, он взмолился праведному Симеону — и тут по дороге остановилась машина. Номера его друга: «Как он сюда попал? Потом выясню». Друг вышел из машины, обнял, помог встать — довез Алексея до больницы, где ему оказали помощь и исчез. Оправившись, Алексей позвонил своему другу, чтобы поблагодарить его, но тот был ошеломлен: «Меня там не было. Я в это время был совсем в другом месте». Леша звонит маме: «Как так, я же своими глазами видел его машину и он отвез меня, говорил по дружески, мы беседовали как старые знакомые?» «Сынок», — пояснила мать, — «Это был праведный Симеон, он явился тебе в виде друга, чтобы ты не испугался».
Часто мать Иоанна плакала о том, что не умеет читать. Когда она пришла в монастырь, то видела, что все сестры читают Неусыпаемую Псалтирь, а она не могла. Как некогда мать Марфа молилась о том, чтобы ей Господь прибавил роста и она смогла бы служить ему, как все люди, полноценно, так и мать Иоанна горько плакала о том, что она не может послужить Богу так, как другие. Она с детства была неграмотной. И вот в одну ночь, когда она так молилась … келью озарил свет. Матерь Божия держала в руках книгу, и обратившись к мать Иоанне ласково, но требовательно сказала: «Читай!» Привыкшая к послушанию, матушка взяла книгу и стала читать псалмы. Пресвятая Богородица исчезла, а слова Псалтири остались на устах матушки. С этого времени она стала читать свободно, любила книги, а вот писать не умела до конца жизни.
Личная Псалтирь матушки и ее рабочий ватник
Ночная молитва все больше усиливалась в его келье, и чем чище была молитва, тем чаще она стала невидимо, неслышимо ощущать рядом Богородицу. Потом она говорила: «Матерь Божия каждую ночь обходит наш монастырь в 3 ч ночи». Днем в келью матушки Иоанны все чаще стали приходить люди с вопросами, с нуждами. Поначалу игуменье это не нравилось, что в корпус заходят чужие люди, но потом поняла, что невозможно пресекать волю Божию: мать Иоанна утешает людей от Бога и имеет искреннюю молитву о людях, имеет живое общение с Богом. Людям разрешили приходить в келью матушки Иоанны, но тихо, в то время, чтобы никому не мешать. Так и было на протяжении многих лет, тихо, спокойно, без шума.
Так, одна паломница просила молитв матушки в исцелении от рака: была запущенная стадия, врач совершила ошибку во время операции и не смогла удачно извлечь опухоль. Матушка Иоанна близко к сердцу приняла эту беду и откликнулась на нее тысячами слезных молитв по ночам, пока ей не явилась Матерь Божия и не утешила, сказав, что дает свое благословение — и чтобы матушка не беспокоилась: «Та, о ком ты молишься, проживет долгую жизнь».
Схимонахиня Иоанна даже уже в преклонном возрасте сама ухаживала за собой, послушалась. На коленях мыла туалеты в келейном корпусе. Как стало похуже и она слегла, то к ней назначили м. Иларию, затем трудницу Ирину. Они не слышали от мать Иоанны ни одного слова раздражения или капризов, осуждения. Тихо и спокойно угасал этот великий светильник. Несмотря на такие великие дары, схимонахиня продолжала считать себя грешной и просила всех, приходящих к ней, молиться о спасении ее души, поминать ее близких. Бегала кормить голубей и в это время молилась об усопших. Царство Небесное ей в райских обителях и светлая память!
Некоторые чада до сих пор ездят на мужской скит Свято-Троицкого монастыря, чтоб почтить их память. Мать Марфа отошла ко Господу раньше, мать Иоанна позже, в страшных муках от рака желудка. Ее внутренности практически сгнили, но она долго не умирала, ради нас. Ради других людей Господь давал ей еще дни духовного утешения сестер обители. Прожила она долго, успев со всеми попрощаться: «С раком надо дружить!», — поговаривала она, нежно гладя свой живот. Несколько раз при смерти была и мать Марфа, и никогда не знал, кто из них отойдет первым. Как-то пришли они к о.Иерониму, а тот говорит: «Не переживайте, я вас там встречу». И, указав на мать Марфу, добавил: «А ты, когда будешь отходить, твою душу за руку возьмет Сам Господь».
Когда умирала схимонахиня Марфа, рядом с ней была мон. Агния, которая поделилась своими воспоминаниями:
«Сначала лицо мать Марфы было тревожно от желудочных болей, но когда она стала тихо отходить, лицо просветлело, засияло в улыбке, а уже охладевшая рука вдруг стала теплой. В келье в этот момент было удивительно спокойно, словно Сам Господь стоит рядом с нами. При блаженной кончине мать Иоанны я не была, но незадолго до этого заходила к ней. Мученическая кончина, очень страшные сильные боли, но она не роптала, пыталась что-то делать, чтобы меньше обременять сестер. Примиренная со всеми, матушка Иоанна только дала поручения, кому позвонить, что передать в утешение. После того, как она умерла, ее лицо также преобразилось вечным покоем. До сих пор рука не поднимается закрыть ее келью или поселить туда кого-то, хотя число сестер увеличивается и кельи очень нужны, но мы все же до последней возможности будем держать ее келью как кабинет для отдыха, как музей. Бывает, с города приходят и священники отслужить литию прямо в ее келье».
Матушка Селафиила
Будущая схимонахиня Селафиила — до этого — монахиня Лидия – чувашка, из простого народа, всю жизнь была связана с крестьянским трудом и животными, очень их любила и понимала. В 10-летнем возрасте полтора года она мучилась страшными, разъедающими кожу чирьями, которые симметрично шли по ходу лимфатических сосудов. Местный врач сказала, что это «немедицинская история», намекнув на действие нечистой силы и невозможность посещения школы: чирьи кровоточили и разъедали тело. Мать и дочь, сильно расстроившись, отправились к знаменитым в родных местах 12 источникам — месту явления чудотворной иконы Божией Матери Казанской, недалеко от села Тургеневка Ардатовского уезда. Относится оно к Ключевской Казанской мужской пустыни. Как ни боролась с ними советская власть в то время, не могла ничего поделать: ручейки, окружавшие место явления иконы, снова пробивались из-под земли, даже если их сносили бульдозерами. К ним-то и отправились страдалицы. Когда они подходили к оврагу, где находились и били фонтанчиком роднички, с другой стороны оврага прошло стадо овец — и сухой грунт съехал вслед за ними по склону и накрыл источники. «Несчастливица…» — вздохнула мать. Дочка же надеялась, что здесь случится чудо и искренне молилась дальше. Вдруг словно невидимая сила сбросила в сторону пласт земли — и открылась ровная и чистая площадка, на месте которой тут же взвились светлыми струями вверх 3 источника с одной и 3 с другой стороны. Потом открылись все ключи — по обе стороны от этого центрального источника расположены ещё по три родника-ключа, которые почитаются как источники Святых Петра и Павла и Святой великомученицы Параскевы Пятницы. Девочка с радостью омылась в них, напилась и вдруг почувствовала неодолимую склонность заснуть. Мать еле довела ее до дому — та упала без сил на кровать, проспала сутки и проснулась совершенно здоровой. Врачи признали исцеление чудом. Остались только белые пятнышки по всему телу, как напоминание.
Затем она вышла замуж, имела троих детей. Как и ее мама, приучила их к благочестивой жизни. Вырастила их с молитвой, разъехались они кто куда. Остались они одни с мужем, и вдруг однажды он говорит: «Я нашел себе другую, молодую, на замену тебе. А ты иди, куда хочешь!» — и выгнал жену из дома. Села она на лавочке, отплакалась, но вместо того, чтобы обижаться и мстить, подавать на развод и судиться за квартиру … смиренно ушла в монастырь. В монастыре стала м. Лидией, оказалась тоже связана с коровками – послушалась долгое время на скиту, потом была назначена в трапезную.
Постриг схимонахини Селафиилы
Очень трудолюбивая, расторопная и сметливая, много раз выручала сестер своей крестьянской смекалкой и заботой, умением рассуждать и заботиться о других. Ночью матушка читала Неусыпаемую псалтирь, по благословению игуменьи часто выезжала читать ее по усопшим — видела, как меняются и светлеют их лица после отпевания и считала очень важным молиться за ним искренне и с любовью. Сама матушка рассказывала, как ее несколько раз вымаливали от тяжелых недугов. Так, монахиня долго мучилась головной болью — старец в Ключевской пустыни, куда она съездила, объяснил, что у нее — рак мозга. «Что же делать?» — «Ничего, молиться». Он объяснил, как выполнять молитвенное правило по утрам — матушка последовала совету и однажды заметила, как из носа потекла какая-та странная оранжевая жидкость. Пришлось присесть и обождать 15 минут. После этого монахиня почувствовала облегчение — головные боли прекратились. Потом, когда телочка, за которой матушка ухаживала, умерла от рака, м. Лидия поняла, что страдала той же самой болезнью: при вскрытии она увидела ту же самую странную жидкость, которая наполняла мешок опухоли и прорвала ее. Это исцеление случилось без помощи врачей, когда матушка послушалась на скиту. В другой раз, послушаясь уже в трапезной, м. Лидия почувствовала сильный озноб, но закончила свое послушание только к вечеру. Потом несколько месяцев чувствовала, как холод проникает все глубже и сковывает все тело, пока он не добрался до легких – стало тяжело и больно дышать и матушка уже прощалась с жизнью. Сильный стеноз вен и артерий грозил обернуться смертью. Матушку решили пособоровать – с последними словами молитв о. Сергия м. Лидия вдруг почувствовала, как в нее вошло живительное тепло, как легкие расправились и начали дышать. Она ощутила теплый воздух келии и запах ладана. После этого матушка пошла на поправку. Смиряясь, считала себя недостойной исцелений, но такие чудеса с ней случались несколько раз. Всю жизнь, и в миру, и будучи монахиней, искренне молилась – особенно любила святителя Николая Чудотворца: «Наша обитель не зря называется Николаевской! Святитель Николай ближе отца родного – всегда на помощь приходит. Не ленитесь его просить!» И сегодня матушка, уже схимонахиня Селафиила, еле передвигается с опорой, практически ослепшая, поддерживает сестер в их духовных начинаниях, помогает советом, разрешает дела молитвой. Отрадно молиться рядом с ней, сестры читают в ее кельи молитвы, в коридоре — акафисты, объединяясь в молитве друг за друга.
Матушка Фотиния
Будущая схимонахиня Фотиния родом из Новороссийска. В миру Любовь, она была замужем, имела детей – на сегодня уже бабушка и прабабушка. Как вырастила детей, решила уйти в монастырь, приехала за советом к о. Иерониму в Алатырь. «Ищешь женский монастырь? Так у нас и оставайся!» — ответил он. В монашестве она получила имя многодетной мученицы Софии, за свою любовь к детям. Послушалась в монастыре на разных послушаниях, но около 13 лет оказалась связанной с церковной лавкой.
Умела ладить с людьми, чувствовать их, хотя и отличалась прямолинейностью – и это пригодилось на данном послушании. Люди тянулись к ней. Бывали случаи, когда пренебрегаемые другими люди, находили утешение и теплое слово, именно от нее. Так, одна колдунья, покаявшаяся в своем деле, обрела тепло и молитвенную поддержку от матушки, в то время как другие сестры ее сторонились и боялись общаться. Многие обращаются к ней, чтобы помогла написать записочки, заказать службы и прикоснуться к святыне. М. София, отличаясь образованностью и интеллигентностью, наизусть приводила цитаты из святых отцов и Писаний, очень любила и до сих пор любит рассказывать молитвы в стихотворной форме, написанные старцем Николаем Гурьяновым. Одно из любимых — представлено ниже.
ПРОШЁЛ МОЙ ВЕК
Прошел мой век, как день вчерашний,
Как дым, промчалась жизнь моя,
И двери смерти страшно тяжки,
Уж недалеки от меня.Владыка Бог мой милосердный,
Не дай погибнуть мне в грехах,
Отныне я молюсь и каюсь,
И каясь, плачу во слезах.Чтоб мне омыть грехи слезами,
И чистым внити в твой чертог,
И со святыми вечно славить,
Хвалить Тебя, Творец и Бог.Пусть церковь-мать меня проводит.
Туда, где Божия семья,
Туда, где славят тебя вечно,
Там есть обитель для меня.О Боже мой, прими моленье,
И скорбь, и плач моей души,
Пошли мне, Господи терпенья,
И все грехи мои прости…Прошел мой век, как день вчерашний,
Как дым промчалась жизнь моя,
И двери смерти страшно тяжки,
Уж недалеки от меня.
За любовь к ночной молитве не раз страдала от бесовских нападений, но, слава Богу, все обходилось. Сейчас схимонахиня Фотиния болеет рассеянным склерозом, очень плохо передвигается и требует особого ухода со стороны сестер, но продолжает оставаться одной из молитвенниц монастыря. Около 30 лет она несет свой крест болезней, но Господь дает ей силы вставать от них: матушка очень не хочет быть в тягость. Относится ко всему, как ребенок. Однажды ухаживающая за ней по вечерам паломница уехала с семьей в Москву, матушка провожала со слезами и потом весь день молилась, переживая за них. Оказалось, что путешественников спасло чудо: причастившись, они задержались на 30 минут, и потом выехали с водителей — через несколько часов, в дороге, эти полчаса оказались решающими. Впереди, на соседней полосе, фура со сжиженным газом столкнулась с фурой, перевозящей легковые автомобили. Газ сдетонировал и взорвался — в клочки все разнесло. Погибли люди — взрослые и ребенок, в том числе, на встречной полосе: в в машины попали осколки отлетевших деталей. Однако машина путешественников в это время только подъезжала к месту происшествия, сквозь плотное кольцо скорых, пожарных и полицейских. Помолились об упокоении погибших, об исцелении раненых и воздали хвалу Господу за чудо Причастия и молитвы праведных, которые уберегли от беды.
Матушка Силуана
Духовное чадо о. Иеронима — будущая м. Феодосия — родилась в Марийской республике, была успешным инженером-строителем, часто паломничала в Псково-Печерский монастырь, там познакомилась с о. Иеронимом и прилепилась к нему.
О. Иероним и его духовный отец в Печорах — отец Иоанн Крестьянкин
Сама матушка пострижена в монастыре жен-мироносиц в монахиню, читала там на клиросе, также была экономом. Обитель святых Жен Мироносиц находится недалеко от Оптиной пустыни, в Козельской епархии. Устроение обители началось в 2004 году по благословению схиигумена Илия Ноздрина, ныне покойного схиархимандрита. Именно тогда несколько благочестивых женщин купили участок земли в селе Клыково. Постепенно сюда по благословению старца Илия стали приезжать сёстры. Сёстры стали учиться возделывать землю, ухаживать за скотом. К 2014 году в общине подвизалось уже десять сестёр, среди них пять монахинь. Появился домовой храм, освятили его в неделю святых Жен-мироносиц. Однако матушка не осталась тут, а перешла вслед за о. Иеронимом в Алатырь, поселилась в Киево-Николаевском монастыре, часто болея, приняла тут схиму с именем Силуаны.
Теперь расскажем о других монахинях монастыря.
Один из известных в миру случаев из монастырской жизни — монахиня Сарра, чей муж подвизался в мужском монастыре, а она — в женском. В миру это была чудесная многодетная семья, очень благочестивая. Сын и внук стали священниками. Мать пела на клиросе, пекла просфоры. В монашеском постриге они оба были названы в честь библейских праведников — жены и мужа Авраама и Сарры, которые встречали ангелов во плоти (Быт. 18). Такое имя символизировало их духовное единство и общее предназначение. Умерла матушка во время эпидемии ковида. Когда должны были привезти почившую м.Сарру, чтобы положить ее облачение в гроб, то даже это разрешалось на минуту, без предупреждения о приезде. Когда подъедем — тогда положите. Но как же без молитвы, без проводов? Но Бог милостив. Нечаянно одна сестра заметила,что подъезжает катафалк и тут же, взяв с собой другую сестру ринулись к машине, на ходу начиная Литию. Пока другие принесли облачение, лития была совершена, сестры простились с сестрой, хотя у них всего лишь чудом появились эти 5-10 минут, и провожали катафалк с погребальным звоном. Все как положено. На кладбище матушку отпел ее сын, о.Андрей.
М. Руфина и м. Сарра
Так о. Иероним по крупицам собирал насельниц возрождающейся женской обители в Алатыре. Дело в том, что когда игумению Агнию перевели в Цивильск, то много сестер ушли с ней, а новый состав обители тут же образовался благодаря отцу Иерониму. Осталась м. Рахиль и м. Мариам — в миру последняя закончила Питерскую консерваторию, в монастыре была регентом и ухаживала за цветниками в обители. Ее мама по благословению о. Иеронима была пострижена в женской общине при Свято-Троицком монастыре, потом туда перешла и дочь.
М. Феофания — родилась на юге, подружилась с мамой арх.Иеронима Шурыгина, которая жила в Новороссийске — и приехала вслед за ней в обитель. Она знала музыкальную грамоту, была очень образованная (закончила Политехнический институт) и начитанная, из интеллигентной семьи. Отец — инженер-строитель. Ее дедушка служил в Ставке у Царя как раз в то время, когда на участке Курско-Харьково-Азовской железной дороги произошло крушение императорского поезда, в котором возвращался из Крыма в Санкт-Петербург Александр III с женой и детьми. Муж был военным, сын погиб. Уже в пожилом возрасте матушка пришла в монастырь.
Другая сестра — м. Макария — попала в духовные дочери о. Иеронима через сына, который учился в Ленинграде вместе с о. Корнилием, насельником Свято-Троицкого монастыря в Алатыре, и был с ним в общине имени Игнатия Брянчанинова. Другой сын учился в Донецке. Оба очень уважали и любили свою маму, были благочестивыми, но именно Андрей передал ей свой интерес к молитве. Он встречался с отцом Иоанном Мироновым, очень почитал его, алтарничал, был составителем молитвослова с редкими молитвами, а также книги «Почему наши молитвы не доходят до Бога. Беседа с о. Ионном Мироновым» (А.Рогозянский, вместе с А.Новиковым). По благословению о. Иоанна семья переехала в Нижний Новгород, ездили в паломничество в Оптину пустыню. Так оказались связанными Санкт-Петербург и Вырица, Оптина пустынь и алатырская земля.
Потом матушка, в то время Зинаида, ушла в Бежецкий Благовещенский монастырь, прожила там 8 лет. Запомнилась сестрам своим трудолюбием и заботливостью. Очень любила творения Игнатия Брянчанинова, одной из них подарила его «Отечник». Познакомившись с о. Иеронимом, матушка стала его духовной дочерью. Исходя из духовных нужд сестер, батюшка благословил некоторым из них выезжать из Бежецка в Алатырь, среди них была и м.Макария.
Из Бежецка приехали также м. Еввула, м. Сергия, м. Нина, м. Сарра, м. Венедикта, м. Нина, м. Нонна, м. Рахиль и м. Евсевия. До этого отец Иероним навещал их в Бежецке, как своих духовных чад 1-3 раза в год, потом, после смерти игумении Амвросии, их благословили переехать в Алатырь. Тяжело это далось, так как сердцем они прикипели к игумении, были очень дружны.
Игумения Амвросия вместе с о. Иеронимом
Утешая м. Нину, другой старец предсказал, что она «переживет трех игумений» и выдержит все испытания. М. Нина потом подвизалась на подворье монастыря, очень много работала: скит было решено благоустраивать в последнюю очередь, поэтому условия проживания были очень тяжелыми. было время, люди вынуждены были жить в одном доме с животными, с коровами. В одной комнате — коровки, в другой — кухня с аппаратом для переработки молока, в третьей — общая келия. Слава Богу, здравствует до сих пор!
Расскажем немного и о других монахинях. Например, М. Нонна закончила курсы фельдшеров, была замужем, но пара была бездетной — запомнилась своим незлобием и очень красивым, мощным голосом — альтом, пела потом на клиросе и работала в трапезной поваром, уже будучи монахиней в монастыре. Отличалась особенной стойкостью духа. Когда на Пасху во время эпидемии ковида сестры с высокой температурой, пытались запеть Пасхальный канон, а сил вытянуть его не хватало, как только стала подпевать престарелая матушка, то все воспряли и смогли допеть службу до конца. Часто она выходила в коридор келейного корпуса и пела духовные канты, утешая сестер.
М. Сергия была сиротой, воспитывалась сначала бабушкой, потом попала в детский дом, там всему научилась и стала очень хозяйственной, любила порядок и чистоту, отличалась особенной жертвенностью и отзывчивостью, заботой к людям. Однажды она вызвалась проводить игумению Благовещенского монастыря — м. Амвросию до Москвы, но так и не смогла бросить на полдороге — и довезла до Бежецка, потом и сама там осталась. После ее смерти тоже переехала в Алатырь, а после ее смерти стала послушницей монастыря и ее дочь.
М.Сергия особенно запомнилась сестрам своей хозяйственностью и расторопностью: «Зайдешь к мать Сергии, а она и кабачки жарит — скороводка шипит, и белье стирает — машинка крутится, и Псалтирь читает — книга раскрыта и еще что-то делает, одновременно. Кабачки съели — что-то осталось, так она к вечеру мучки, яичка добавит — оладушков напечет. Очень заботливая была«, — вспоминает ее м. Евсевия. Мучилась от нейродермита на фоне сахарного диабета, но не жалела себя, продолжала заботиться о сестрах. До конца жизни м.Сергия не оставляла послушаний, с палочкой, еле передвигаясь, шла чистить картошку в трапезной.
М. Венедикта была с Порецкого района, перенесла много горя (сын утонул в 28 лет, дочь умерла в 37 лет). Похоронив мужа, много времени проводила в храме: пекла просфоры, пела на клиросе, алтарничала. Потом ушла в монастырь.
М. Венедикта и м. Аркадия — будущая схимонахиня Марфа
За ней потом ухаживала м. Фекла и другие сестры. М.Фекла, еще в миру будучи, воспитала двоих приемных детей (своих не было), потом ушла в монастырь в 79 лет. Подметала, убиралась в келейном корпусе, была очень незлобивой.
Таким же незлобием и умением не жалеть себя отличается и сегодня м. Илария, которая долгое время убирала и мыла все туалеты обители, не гнушаясь этим нелегким трудом. Читала ночную Псалтирь о живых и усопших, слезно плача и умоляя помиловать их души. Паломники при этом вспоминают удивительную заботливость м. Иларии. Как-то она прервала свою молитву и кинулась искать калоши для того, у кого «прохудилась обувка» и была угроза промочить ноги после летнего ливня во время послушания — сбора монастырских яблок. Сама м. Илария это не почитала чем-то особенным, всегда находя, за что себя можно укорить. Между тем, и сегодня она поражает своим мужеством и терпением в скорбях: матушка почти ослепла и передвигается наощупь по монастырю, используя свою тросточку то в качестве ориентира, то в качестве щита от всяких напастей, включая углы зданий и скамейки храма. Многие бросаются ей на помощь — матушка с благодарностью ее принимает, но не балует себя этим: «Если уж ослепла, то надо нести свой крест и не роптать до последнего, не быть в тягость другим». Но все же читать псалтирь и помянники очень хотелось, она стала закапывать крещенской водой глаза и усердно молиться, чтобы Бог даровал ей зрение. Она стала видеть вблизи, перед глазами, тут же попросив принести ей псалтирь и помянник для поминовения людей, заказывающих Неусыпаемую Псалтирь.
М. Илария встречает крестный ход
О.Иероним благословлял многих женщин на уход в монастырь и помогал формировать новое поколение сестёр. Кому-то говорил, что лучше им жить в обители, чем в миру, прозревая несчастливую семейную жизнь или, напротив, особенное духовное предназначение. Так, одной выпускнице школы о. Иероним прямо сказал, что она должна остаться в монастыре и что нужна тут. Благословил игумению разрешать в будущем таким сестрам жить в монастыре и учиться в школе, потом получать профессию и оставаться в обители. Так появилась традиция принимать на попечение отроковиц. Одна девушка с отрочества выросла в монастыре, освоила профессию регента и осталась с сестрами навсегда. Игумения Елисавета рассказывала об этом так:
«Еще есть одна ученица по имени Ангелина. Ее мать – учительница, часто приезжала в монастырь на соборование, на исповедь и причастие. И все время просила сестер помолиться за дочь, чтобы та пришла в храм. И вот приезжает однажды вместе с ней дочь Ангелина и заявляет: «А я домой больше не поеду». Марина, ее мама, подходит: «Матушка, а она не хочет ехать…» Перемолились, говорю. «А что делать-то?» А назад молитвы не берут (матушка смеется). Как мать ее ни уговаривала, дочь стояла на своем, и осталась-таки жить при монастыре. Было ей тогда неполных пятнадцать и, проживая в обители, она закончила гимназию.
Ее послушание всегда было в храме, на другое она не соглашалась: следила за подсвечниками, мыла полы, помогала старшей церковнице. Три года прошло, и по оценкам она прошла сразу в три университета. Приезжает за ней ее мама (она каждый год на месяц уезжала домой) и я, как обычно, сметанки, медку, маслица, сыра в дорогу ей кладу, а она мне: «Я ведь не у Вас, матушка, остаюсь». А я: «Ну и хорошо, а это – гостинцы наши, маму угостишь». Уехала, пожила там немного, возвращается: «Матушка, а я все-таки буду на регента учиться». Ну, стали быстренько собирать документы… Ангелина поехала одна – не побоялась. И поступила».
Ангелина на послушаниях в монастыре
М.Магдалина с о. Сергием
«Ты кого мне привела?» — говорил он родственнице другой будущей монахини. — «Хлебушек привела! Эта — нашего рода!» Батюшка благословил на принятие пострига многих насельниц монастыря и окормлял их духовно.
Монашеский постриг сестры с подворья мужского монастыря
Например, одна из первых насельниц — будущая матушка Павла, так полюбилась отцу Иерониму, что он говорил, что она может спастись и в мире, благодаря своему смирению и любви, но что она нужна монастырю — и благословил ее остаться здесь. Многие прилеплялись душой к батюшке и уже не хотели лишаться счастья быть рядом с ним.
Будущая монахиня Евдокия, вспоминала, как сидела еще будучи мирянкой в очереди на прием к отцу Иерониму, молилась. И вдруг заметила веник в углу, перед дверью келии. Она подумала: «Какой же счастливый веник! Вот бы и мне так стоять у духовного отца, в уголочке, все время. Видеть и слышать его». Не прошло и нескольких минут, как батюшка, повернувшись спиной, вышел из келии, наклонился к «счастливому венику», сказав, что хочет разглядеть его получше. Это был урок для матушки — и впоследствии она поступила в монастырь, благословившись у игумена.
М. Ангелина родом из переселенных немцев, которые обосновались в Омской области. В миру была Мартой (Марией, как ее звали в народе). Вышла замуж, жила с мужем в Стемасах, где сейчас стоит монастырское подворье. Работала маляром-штукатуром, на стройке. Когда стали восстанавливать мужской и женский монастыри в Алатыре, тут же предложила свою помощь. Умела делать все с молитвой. Сестры запомнили, как она могла красить и белить стены, украшать храм и благоговейно петь: «Царице моя преблагая…» и другие молитвы. Все подхватывали – и не чувствовали усталости, хотя работа и была тяжелой. Позднее монахи стали так доверять матушке, что попросили разрешения останавливаться у нее паломникам – Мария с радостью согласилась. Баню топила для монахов, пока им негде было мыться. Потом и сама благословилась у о. Иеронима, приехала в Благовещенский монастырь в Бежецке, но после смерти игумении Амвросии вернулась в Алатырь. «Ты, Ангелина, не уходи!» — говорил ей о. Иероним. В Киево-Николаевском монастыре послушалась поваром на скиту, помогала перерабатывать молоко. Рано ложилась спать, но вставала в 2 часа ночи на молитву, полностью вычитывая правило, которое невозможно было выполнить днем из-за множества забот. Привыкшая к труду, матушка не жалела себя – до конца жизни работала, поднималась и спускалась по ступенькам, хотя имела запущенный артрит и ей это было тяжело. Умерла на праздник – Воздвижение креста Господня. Не смогла подняться на службу – отпустила сестер в обитель, осталась на подворье. Сварила им кашу, укутала ее, села рядом, дожидаться монахинь – и тихо умерла. Они приехали со службы, очень переживали, что не были при последних минутах с ней, но утешились кашей матушки – съели ее с благоговением и молитвой о м. Ангелине.
Духовное влияние о. Иеронима ощущается в судьбе насельников и насельниц мужской и женской обители до сих пор. Сестры чтут память батюшки и приходят помолиться в его келью и на могилку.
У всех современных матушек по несколько послушаний, так как состав сестер немногочисленный по сравнению с другими монастырями. Сегодня ты — келарь, завтра — церковница.
Сестры на памятной фотографии в Вознесенском храме: съемки 2010 года
Например, М. Досифея сейчас организует работу в трапезной и обеспечение питанием монахинь и паломниц. Для паломников часто проводит беседы, разъясняя смысл церковной молитвы, обращения к Богу. Именно благодаря ей родилась страничка сайта монастыря, посвященная монастырской кухне и лекарственным растениям: м. Досифея разбирается в них и часто помогает советами другим.
Возглавляет монастырь сейчас игум. Елисавета. Как сказал про нее схимонах Серафим из Миренок: «Была игуменией Елисавета — и станет Елисавета!». Так было суждено Богом. Матушка за свою жизнь прошла все виды послушаний.
Некоторые матушки успевали и успевают не только послушаться в монастыре, но и ездить в паломничества. Так, одну из молитвенниц и подвижниц монастыря — матушку Руфину, которая отличалась особенным благочестием, благословили съездить в Почаевскую лавру — и она увидела чудотворную икону Пресвятой Богородицы Почаевской, словно в огне — так, как и она была явлена людям. Приехала и рассказывала всем насельницам об этом чуде.
Сегодня обитель тоже сохранила традиции паломнических поездок во время коротких отпусков монахинь. Они приезжают из них и с радостью делятся с сестрами святынями из Дивеево, Оптины и Вырицы и других мест. Есть монахини, которые посещали Святую землю. Но свои святыни и Пасха всегда были с ними рядом. Любая из них в ответ на «Христос воскресе!» — с радостью отвечает: «Воистину воскресе Христос!» — в любое время года. Пасха живет в их сердце.
Сестры на Пасхальном крестном ходу вместе с Владыкой Варнавой: м. Ева несет хоругвь, игумения Елисавета несет икону Воскресения Христова, м.Павла с иконой Покрова Пресвятой Богородицы, м. Сарра со Смоленской иконой Божией Матери, м. Мариам регентует, будущая схимонахиня Фотиния с артосом, м. Нонна со Спасом Нерукотворным, м. Евулла опустила голову вниз
Часть сестер уже почили, но их память продолжает жить в монастыре. О всех усопших читается Неусыпаемая псалтирь.
С каждым годом количество сестер увеличивается: среди них есть трудницы, желающие посвятить свою жизнь Богу, послушницы, инокини и монахини, схимонахини. В настоящее время их около 27.
Последние постриги 2024-25 года:
Послушница Наталия приняла имя Авигея в честь ветхозаветной Авигеи Кармилитянки.
Послушница Валентина получила имя Николай в честь святителя Николая.
Послушница Марина приняла имя Анатолия в честь мученицы Анатолии Самаряныни.
Таким образом, современная часть истории Киево-Николаевского Новодевичьего монастыря — это время возрождения, духовного пробуждения и непрекращающейся Божьей благодати. Здесь сохраняются древние традиции, появляются новые подвижнические примеры, и каждая сестра приносит свой личный жертвенный дар во имя любви к Богу и ближнему.
🕯️ Тест: История монастыря — история людей
📖 Ответьте на 7 вопросов и проверьте, как глубоко вы знакомы с духовным и историческим путём насельниц обители.
